728 x 90

Натурщица

Натурщица

Мила, как обычно, рамы мыла,
утки госпитальные, очки;
Клава, разумеется, «на мыло», —
на «Динамо» выла и зрачки
грубыми руками натирала,
если мяч, а он всегда-всегда,
улетал; Инесса же сначала
с Милой мыла, с Клавой прохриста
(«Радижехристá, урод, в ворота»)
выла — а потом сломалась и́:
у Инессы новая работа,
на Инессу «мальчики мои»,
мальчики её, её девицы,
курят, ноги длинные, цвет влас
самый непредвиденный, дивиться
ходят за станками, чтобы глаз
не сводить с Инессы, пока Мона,
кружевница, Жанна Самари́,
Дама с горностаем, Паркинсона
дрожь и корчи около Твери
Дюденёвой рати (Тверь не Муром,
видит око город, да неймёт
зуб гнилой ордынский) нá смех курам
быть переставали, и зачёт
ставил её мальчикам и этим,
с тощими ногами, сам Ван Гог,
чтобы издеваться: «Сами сцедим
(молоко из сисек». — «Я прыг-скок,
я сейчас сцежу, мои мальчишки». —
«Ты уж постарайся — у неё,
у Данаи, грудки, а не лишки»),
«не чешись», «замёрзни», «комарьё
пусть летает, не гоняй», «поправься»,
«похудей», «забыла, что ты труп?»,
«чёрной, ты сегодня чёрной расы!
(гуталином»), «дайте же ей рупь,
чтобы улыбалась, как сорока»,
«прозвенит звонок — хватай батон
и кусай (шучу!»), «и слёз немного,
и капéль их не звонкá, пардон;
подзатыльник дать, чтобы рыдала?
я шучу!»); Инесса — всяких поз
демонстратор; а Ван Гог — кидала:
спит, а в дали Áрля не увёз.

Иллюстрация stephanie vovas / Saatchi Art.
1 Комментарии

И не кончается строка (распоследнее)