Из самых день — но всякий раз один:
завязывался с яблоками, в вечер
впадал, втянув до циферблата в плечи,
вобрав налёт шмелей, воды, скотин
набег: свобода вновь поела привязь,
и лошади, охоте не противясь
одну из удивительных картин
уписывали: яблочный удел
губами щупали и слабенькую завязь,
что, в утренник безвыходно уставясь,
сама уснёт, едали, — сиротел
лес яблонь только косточками с кожей;
цветенье задавалось, а прохожий
сыпучий дождик заживлял пробел
в белёной зелени, и зыбилась она
и не тужила в басовитой ряби —
шмелям не привыкать ветрам и хляби
указывать, полезней кто: шпана
мохнатая до темноты и стыни,
всех обойдя, уложится, — гордыня:
и валится — а завязь почтена. 
