728 x 90

ИКЕА

ИКЕА

Я мог бы жить с тобой, моя Икéя,
шкафы не вяжут шаг — я из хрущоб,
в таких кроватях, я витал, с одной потея
на лестнице, попробовать в прихлёб
(она, одна, со спиртом приходила —
зелёному, мне нужен был запал)
с другой бы, и с портвейном, но могила
её пронзительна, как песни запевал,
а больше не с кем; но зато диваны,
диванов город — Серпухов сосёт,
ходили б только кру́гом в сарафанах
и в душу необдуманно насчёт
того, как сам, не лезли и поили
не чаем, бог с ним, кровью с молоком
своих улыбок, — много ли промилле
мне нужно, чтобы Фета с желваком
проникновенья, стоя на товаре,
в ответ на случай локтя и руки
прочесть, растаять, не поддаться сваре
с охранкою природе вопреки
и, поклонившись, в шведа опылиться:
я мебель, я служу, я рад, ура.
Но не бывать тому — Икея не девица,
какая ж сволочь в пахнущем вчера
и задней мыслью распознает шведа,
которому что жалость, что апчхи,
лежит себе пустым дивановедом,
не смея встать и взговорить стихи.
Икея, я б сумел, но я в запрете:
выводишь под «и чтоб я больше не».

Лишь новые отъявленные дети
идут на руки с мамой наравне.

alone_1920

Иллюстрация Ivana Vostrakova / Saatchi Art.
Иллюстрация на заставке Ivana Vostrakova.

И не кончается строка (распоследнее)