Зубы были прекрасные (ещё раз об одном… человеке)

Он, говорят, молчал в любые дни:
немотствовал, лицо впивалось в маску
настенной вещи, вышивки «Нагни
берёзу и вцепись в верхушку: тряска
.
берёза, непонятно ей, к чему
согбенность эта, — ни к чему, к полёту
согнувшего берёзу в поле у
Алёнушки у озера, ко взмёту
.
верхушки с уцепившимся», лубка
на кухне в пользу выбитого мяса,
прожаренного мяса — кабарга?
осёл? слонопотам? кострец «КАМАЗа»? —
.
не сказано, но терпко как орёт,
а на лице отсутствие и липа,
и фазы рук всегда наперечёт:
раз — за спиной, за ней же — два, тут либо
.
штык за спиною, либо молоток,
а пятерни, которые, за горло
схватив, уже не выпустят, в замок
сцепившиеся нервно, непокорно,
.
всё время были, были с ним всегда, —
какой-то древний кодекс маскировки;
и немота звенящая проста:
последний способ не расстаться ловко,
.
умело с чьей-то жизнью… может быть.
Он, говорят, ходил в ночи по дому
и всматривался — хитрость, чтоб избыть? —
целы ли, не достались ли другому.
.
А если говорил, как говорят,
витийствовал о мясе в миг отбива, —
зубаст был до последнего: котят
не грыз, но открывал красиво пиво.