Стеклянные глаза

Глаза наливают портвейном, и можно глядеться:
в портвейне глаза отражают эоны и лица,
припадок им. Керн и упадок архея (по-детски,
как куклу, как Катю, кормил кислородом: взбеситься
же можно, и Барби очнулась, оделась и с шилом
на это архейское мыто полезла. Ах, Ляля.
Покойся, задрыга, без кос и улыбки в простылом
течении лавы Везувия), как оголяли
людей перед тем, как забить молотками и ором
(«их шеи в брильянтах, их польта пошиты из выпи»),
гулянку в бараке (бараку дышать Белым морем
удачно так выпало, розовы всхлипы и хрипы)…
.
Чего только в них не блестит и не брезжило, хляби
всего, что вокруг, но альбедо портвейна на страже
(у снега у Б-га на небе альбедо, похабя
Его кунштюки, абсолютно не столь; что ли, в саже?):
никто не пройдёт, внутрь ничто не проникнет, а значит —
так вот это чьи в бельмах руки с верёвкой и мылом,
когда скажут вешать кого бы ни вешать, маклачат,
бликуя. Умелые руки. Так смирно, но с пылом
гондобят, что надо. И, раз отразив, атакуют:
вино не налито; ох, Лиля, — и Лялю о стену.
.
Но зайчики — скачут; на стенах резвятся. Такую
смешную забаву измыслил Затейник как цену.