Ты говоришь во сне и даже плачешь,
А я рифмую всё что ни услышу.
Ты сердишься: «А это не бесстыже?»
И нá смех поднимаешь: «Ты чудачишь!»
И тут же шепчешь: «Если б с губ слетело
Такое, что хоть стой, хоть сразу падай,
А ты меня в свой ямб и в илиаду:
“Она была дитя, но это тело…”»?
И что же дальше? — «Я ещё не знаю.
Мне это будет сниться только завтра.
Но имя ведаю: царевна Клеопатра».
Плутарх с тобою, мне бы о Данáе.
Под утро ты стонала: “Зевс, зачем ты?”
А после дивно о Персее — дискоболе.
Не ночь ещё, но ты б вздремнула, что ли…
Печально мне — не знаю этой темы.
Я заплачу́: ты станешь героиней.
«Самóй Данаей?» — Я совсем не против. —
«Соблазн… О, ты умеешь разохотить…
Я засыпаю — слушай! Это… иней.
Я вся покрыта инеем из злата…
Зачем ты, Зевс? Я даже не богиня…
Я понесла: сейчас я на вершине,
Персей во мне! Я, кажется, крылата…»
Во сне щебечешь ты, а я тебе внимаю.
Кто знает — может, о другом ты…
Но как же хороши эти экспромты:
Я с губ твоих губами их снимаю. 
