Ты пьёшь, спросили на работе.
А кто не пьёт, отрезал я.
И палец выпал из щепоти.
И как теперь крестить, куя,
судьбу, победу и навроде,
ко мне пристали на заводе.
Осталось… сколько там? Четыре?
Ещё на левой вроде пять.
А также вытащить в сортире
есть чтó — и нé хрен измышлять.
Я план колбашу одной правой.
Другою поперхнулся пресс.
Рука отсохла. И держава
к ней потеряла интерес.
Зато в кровати с полудевой
могу и буду одной левой.
Осталось семь, с болтом считая.
Болт лóмит смену за троих.
А левая — ну как живая:
так бы и врезала под дых.
Эх, где же ты, пространство-время —
завод-эпоха! Мать — сырá
земля умяла мясо-племя:
упали с неба швеллера.
Комок меня катили цугом.
Начальник плакал: по заслугам.
Остались трефы. Это — козырь!
Под чёрным крестиком, гния,
я не унялся, ибо мёрзну —
земля не греет абсолютно. 
