Будний день, отовсюду горланят матросы, —
будут бить просто так, ибо всякая скорбь у людей:
верно, цезарь подох, а густые ночные опросы
обломались о рёбра и сцепку гнилых челюстей, —
и он жив, как восторг, и другóго народу не надо.
Будут бить в будний день — как ещё убедить, что подох?
«Лебединое» в цирке? Изгнанье коней из сената?
Иль указ: «Его нет, а когда цезарь был, то был плох»?
Будут бить, и не только матросов в печали, за это:
будний день, а не верят, оставив неистовый труд;
на работе сгорают, надеясь, что цезаря нету;
грусть глуша, отдаются труду и безбожно ревут;
его нет, а скорбят нерешительно те и без удержу эти;
он, сдаётся, подох — но никто не убился в ответ…
Будний день, а положат бессчётно. И вот, рикошетя,
будем, ведая, бить, чтоб увидеть прощальный лафет:
будний день, а положим несметно друг друга,
тех, кто бил, перетопчем, как вымытый начисто пол,
если ж в спину, спустив «кровопийцу», отплюнут: «Ворюга»,
бить не будем — посадим за праздничный за стол. 
