Был чемодан пустой, а дождь за пазухой
пригрелся и затих. Я б не стерпел,
когда б его нашли, винился б: «С засухой
мы давние враги; подайте мел
и доску васильковую». И облако б,
что втайне вывозил, изобразил:
«Вот конченое лето, из-под полога
которого — хоть шерсти клок, а мил, —
мне б только это ложечное облако
дождя грибного: мéлок, а запал», —
и отогнали б пса, его кинолога,
что вынюхал и сдал, из-за забрал,
смутясь, открылись бы: «А мы и не заметили,
что был незабываемый грибной.
Валите всё на наши добродетели:
мы гибнем тут, а лето стороной…»
Но было так: «Вы что же, в непогодицу
и зонтика не взяли?» За дождём
за пазухой моей никто охотиться
не думал вовсе детским сентябрём…
Пах стынью сад, и яблоки озябшие,
описывая на ветру круги,
выказывали первое бесстрашие:
решались на отвесные нырки. 
