Сначала он зверел и даже бил —
но не ныряли мы, мы гордая пехота,
лезть в мокрый Лис в апреле роте рыл?!
Ну затянулись хреном до перхоты,
ну на глазах слеза, а в них песок,
так псы мы, заживёт, сержант, чего ты…
А после умолял, наискосок,
гуськом ведя к реке отходы роты,
и окунал — топил — собою тех,
кто сам уже не мог и смирным карпом
в удушье тлел, переходя на смех:
«Переезжать со всем солдатским скарбом
на тот в воде, когда кругом иприт…»
Потом он утонул (?), и стало тихо,
и всякий ещё дышащий и бритт
был стёрт огнём, обычной артшумихой.