Ребёнок пробовал унять его игрушкой,
дал подержать: с трудом затиснув в рот,
сначала почему-то ноги, юшкой
как загорелось: сплюнет, отойдёт
и спросит на нгандонгском у ребёнка:
«Какой же, сука, это красный цвет?»
И, отвернув и закатав манжет,
заметит на нгандонгском: «Обнажёнка»
и локтевую вену вскроет когтем,
и на нгандонгском взвоет: «Красный — вот»,
и вылижет, и в бок засадит локтем:
мол, скажешь им: упал, — и надорвёт
живот, смеясь нгандонгской тонкой шутке.
«Но ведь не спросят, — в ухо на своём
прошепчет: — Не успеют. Под дождём
не справятся с вождением и жутко…
нет, дудки, насмерть, навсегда, в лепёшку,
чужих — не жалко, вдребезги — себя!»
«Как на нгандонгском, — кроха спросит, — в лёжку
лежать (тогда и, может быть, глупя,
не пить, не есть, пока не станут силой
давать пожрать недетские врачи)?» —
«Глупя, глупя, — харчи всегда харчи.
И галоперидол на третье, милый». 
