Шарик сияющий, Юра считал, голубой,
Юра писал: «Голубой», он твердил: «Он голу́бый»,
Юру роняли: «Он плоский, ковыльный», — губой
гнул недобитой, сверкая улыбкой: «Пощупай:
морда разбита — а я неизменен: яйцо»,
шарик помятый с боков хороводит, и мамы
шепчут на ухо ребятам, вкусившим сосцов:
«Тело озóрно и лаяй порой, маммограммы,
впрочем, утешны: небесно, как с ёлки, и, круг
свой завершая, Земля расхохочется: “Спится!
Сладко как баиньки ты, мелюзга”, — и тук-тук:
вертится, надо вертеться и будет вертеться», таблица
координат неземных известит: карапуз
дремлет на ёлке в шарах на руках — и в кроватке,
Юра запомнит и зеркальцем вспыхнет, Иисус
сладко зевнёт, ММО выдыхая. Уж Святки.