Ты скажешь ей, что… были… совершали
посадки (не одну, о да), что Сам,
по-видимому, въ бны дни пятистам
(не стадион, но зал при трибунале,
вообрази, для плещущих руками)
явился бережно, а до того — Петру,
потом Двенадцати: закрался с «не умру»
в их души не на месте (с пятьюстами,
конечно, было тошно, ибо веред
и бешенство с проказой исцелить —
одно, и не сложней, чем ливня нить
вспять отослать, но — изуверски верить,
что у толпы есть смысл и будет вера
не в зону обитаемости — так
в Него хотя бы?..). Ляжет полумрак,
в пустое из порожнего без меры
ты будешь лить и лить, но до «откуда»
(с какой суперземли, Он в том числе,
проведывали нас) уже во мгле
припадок искусительного зуда
не доберётся, сдав на четвертьслове:
она рукой притронется к воде, —
и захлебнёшься ты: «Вино!» — в стыде
не выговорят губы наготове. 
