Глазами рыба, но и те горят,
коль у ворон случаются припадки:
«Ворóны дрыгают, хотя не акробатки,
крылами, падают, хоть выстрел — зауряд,
всей тополиной кроной; у ворон
была надежда, верно, увернуться,
но меток глаз, хоть и стрелялось куце:
с велосипеда, путь чей искривлён
был осенью и ливнем, на ходу, —
а всё-ж-таки, насмешливая Аликс,
все три в квадрате пролились, впитались, —
и мать-сыра-земля за черноту
пернатой крови даст тут урожай
чего-нибудь неслыханного… скажем,
недетских Árctium, — тогда и променажу
стул твой не помешает, почитай :-)…
Воткнувши клювы в матушку, клянут,
должно быть, гравитацию, — да нет же:
картечь браните, птицы, что арпеджо,
из трёх стволов, творила строгий суд.
Картечь, картечь! Закончилась ли течь?
Ещё хочу детей. Убил бы кошку,
да «зауэр» осёкся, my babyoshka.
Как кровь ревёт. Как я широкоплеч». 
