Степенность баллистических кривых,
кончающихся в книжке на дневных
нью-йоркских мостовых и магистралях,
упрятана в расписанном под палех
носимом грустно ординарцем при
величественном карлике внутри
яйца в больничной утке чемодане,
рождающем «поди сюда!» в гортани,
«хочу стрельнуть», когда таблеток нет,
а памятка опасностей и бед,
чинимых при налёте и ударе
на улице врага на вражьем шаре, —
настольная. А сволочь адмирал,
.
сундук обычно и микроцефал,
ведёт себя, как заяц в электричке:
рыдает, завирается: в яичке,
мол, ключик чемоданный, властелин;
мол, ключ давно потерян, был один;
мол, ключик в чемодане. И с водою
ключ выпивает: мол, я вас расстрою:
срывайте с ординарца ордена —
но хер вам, а не ключ, когда вы на
неистовости грани; эта проза,
мой штурмбаннфюрер, хуже, чем угроза:
инструкция — турусы. А язык,
изжёванный зубами сна, — лишь дрыг.