Памяти шестого

На рéку — и под лёд: вода быстра,
и глубина здесь: как-то друг на друга
мы впятером вставали, но до люка
рука не доставала, но фрамуга
рукой не достигалась, и до стука
руки о борт был метр, и пичуга
на руку не садилась, и испуга
на морде юнги вдоволь было, á
.
Москва так выразительно с носка
закатывала смехом оплеуху:
не будет пятерым светло и сухо,
шестому разве плясовая муха
на среднем пальце спляшет Ли́ста; ну-ка,
тянуться-не-сдаваться-и-ни-звука —
кругом воды течения… Треуха
шестого, впрочем, участь глубока:
.
за псом шапчонка не ушла под лёд:
потухла на лыжне, не то что лыжи
на человеке: захлебнулись в жиже
столичной и студёной и, мотыжа
дно, убежали прочь, и с ними иже
убрался их ходок, шестой, колыша
Москву, подумав перед крышкой: слышу:
пёс где-то там, неслышно как орёт.