Не моргнув, подобравшись в обход вохры́,
чьи позывы к отлову шутов остры,
шут путейским становится, коли стрéлка,
повернулась, и поезд, свища сопелкой,
к Морю движется — не в Тайгу.
Был гороховым, ибо: дурак, смешил:
сняв штаны, оставался в пяти, и жил
очевидцы не слышали — на карнизе
дело было, кровь стыла, и в эпикризе
выло после «увы» «угу».
.
В смехе, впрочем, есть пара но:
¹есть заскок у стрелков: забивать ломами
человека, у стрелки поймав, и маме
человека на рельсах, вернув горох,
разрешать все сомнения: скоморох,
дескать, зря на путях в пятно
обратился, — ²Земля не яйцо, но плоскость,
чьи гектары презренны, как яйценоскость,
и безбожно таёжна отсель досель,
нет Эгейского моря, одна лишь ель.
чьи позывы к отлову шутов остры,
шут путейским становится, коли стрéлка,
повернулась, и поезд, свища сопелкой,
к Морю движется — не в Тайгу.
Был гороховым, ибо: дурак, смешил:
сняв штаны, оставался в пяти, и жил
очевидцы не слышали — на карнизе
дело было, кровь стыла, и в эпикризе
выло после «увы» «угу».
.
В смехе, впрочем, есть пара но:
¹есть заскок у стрелков: забивать ломами
человека, у стрелки поймав, и маме
человека на рельсах, вернув горох,
разрешать все сомнения: скоморох,
дескать, зря на путях в пятно
обратился, — ²Земля не яйцо, но плоскость,
чьи гектары презренны, как яйценоскость,
и безбожно таёжна отсель досель,
нет Эгейского моря, одна лишь ель.