Кто-нибудь, узнайте меня

Забывшие себя нехороши,
как малыши: в них, подобрав, души
не чают: им дают карандаши,
чтоб рисовали дом свой, их «спляши,
а ну-ка, имя», — просят, анаши
дают вдохнуть за букву «м», левши
за «е» им гладят животы, правши
не бьют их, не отводят в камыши,
не топят и не делят барыши,
но третьей буквы даже племяши
беспамятных отысканные, лжи
не громоздя, не говорят, кряжи,
а не родня; им чертят чертежи
чижей над краем их, но и чижи,
увы, не возвращают память, «“Жи”
как пишется? — их теребят: — Скажи,
и мы, глядишь, дойдём до госпожи
Учительницы Первой, чьи свежи
склонения, а то и падежи»,
но тщетны ласки, сделки, шантажи:
«ме» в степени, и масляны шиши.
И лишь тогда людские муляжи
везут навалом, чтобы слово «ШИ»
сложить из них («Ложи, ложи-ложи
себя в диагональ “И”, и мужи
и жёны из ВОХРы́ на калаши,
приклады их, их пули и ножи
не станут полагаться») во глуши
футбольного былья, на стадион.
Я с правой ножкой ухом сопряжён.