При ходе направо направо прямится шоссе,
бегут по шоссе простодушные, взводы и маршал,
у маршала вера: на Плоской Земле лишь в плиссе
посильно отбиться от Танков на мерзостном марше,
а там заманить проскочившие Танки на Край.
И верящим в Край, усмиряющий Танки, лопаты
вверяют, и взводы, зудя скорострельностью, «знай
вгрызайся на сотню штыков в нашу Плоскую. Надо», —
командуют и умоляют. Сам маршал как бох
гарцует во первых рядах землекопов на прытком
одёре. Но ход замирает, кончается брёх
над складками пуль вдохновляющих, и маргариткам
по-прежнему дивно растётся на ровной земле,
и маршал трубит размышленье «порылись — и хватит,
а супесь — вернуть», землекопов поят божоле,
нувó ускоряет, окопы зарыты, и катет
опять не открыт, человек и родит двух детей.
При ходе налево налево дорога змеится
до самого Края, к нему поспешают грудей
и гу́зен дивизии, не отдыхает Землица.
бегут по шоссе простодушные, взводы и маршал,
у маршала вера: на Плоской Земле лишь в плиссе
посильно отбиться от Танков на мерзостном марше,
а там заманить проскочившие Танки на Край.
И верящим в Край, усмиряющий Танки, лопаты
вверяют, и взводы, зудя скорострельностью, «знай
вгрызайся на сотню штыков в нашу Плоскую. Надо», —
командуют и умоляют. Сам маршал как бох
гарцует во первых рядах землекопов на прытком
одёре. Но ход замирает, кончается брёх
над складками пуль вдохновляющих, и маргариткам
по-прежнему дивно растётся на ровной земле,
и маршал трубит размышленье «порылись — и хватит,
а супесь — вернуть», землекопов поят божоле,
нувó ускоряет, окопы зарыты, и катет
опять не открыт, человек и родит двух детей.
При ходе налево налево дорога змеится
до самого Края, к нему поспешают грудей
и гу́зен дивизии, не отдыхает Землица.