Сонечка рисует чаепития на Пушкина

Артобстрел начинается: разные стороны улиц
жмутся так непохоже к прохожим, что справа из блюдец
пьют чаи, рафинад умягчая в изящных чаях,
а на севере Пушкина, слева на Пушкина, блюдца,
вылетая из рук и плеща на чаёвников, бьются
на флешéтт-острия, и чаёвников рты в остриях
.
голосят, если тело чаёвника цело и мысли
ещё могут рождаться, клубиться, ещё не загрызли
их осколки фарфора, окна, кипятка, кирпича.
Самовары нечётного Пушкина, лёжа вповалку,
отражают чаёвников тéноры, меццо, смекалку:
если руки остались, чаёвник твердит, чуть крича,
.
в телефон в разговоре с любовью из третьего класса,
что приедет и женится, «да, чёрт возьми, из Донбасса
дозвонился, припрусь, я про брак, ты согласна?..», а мозг
столь открыт, что число полушарий в боку самовара
достигает двух-трёх в результате дневного удара,
«…только б
сняли
с груди
эту балку,
а то я теряю свой лоск».