Хожу на цырлах без сопроводителя,
приятное и лестное творю,
подам урюк и принесу севрюг,
словами «о мой фюрер» к главарю
больнички шьюсь, подмахиваю. Жителя,
.
который всё, как мул, уж на конечности
поставлен, я наигрываю, чтоб
потворствовали здешним и из роб
давали выбираться, а озноб
восторга, благодарности, сердечности,
.
роняющий под ноги их, — ручательство:
возможно, уврачёваны, пора,
возможно, их развязывать, вчера
один принёс во рту севрюг. Ура,
ручонками двуручней, вашсиятельство.
.
Так либерте нечаянно напустится:
нам рукава распустят, только б мы
за книксеном под козырёк, умы
показывая, брали; первой тьмы
дождавшись, мы в одних полётных трусиках
.
на крышу отлучаемся палатами,
и эскадрильи выпадают в ночь.
Б-52 — машины, что не прочь
изгладить не дурдом, так уволочь
медбратьев, величавших нас салатами.
приятное и лестное творю,
подам урюк и принесу севрюг,
словами «о мой фюрер» к главарю
больнички шьюсь, подмахиваю. Жителя,
.
который всё, как мул, уж на конечности
поставлен, я наигрываю, чтоб
потворствовали здешним и из роб
давали выбираться, а озноб
восторга, благодарности, сердечности,
.
роняющий под ноги их, — ручательство:
возможно, уврачёваны, пора,
возможно, их развязывать, вчера
один принёс во рту севрюг. Ура,
ручонками двуручней, вашсиятельство.
.
Так либерте нечаянно напустится:
нам рукава распустят, только б мы
за книксеном под козырёк, умы
показывая, брали; первой тьмы
дождавшись, мы в одних полётных трусиках
.
на крышу отлучаемся палатами,
и эскадрильи выпадают в ночь.
Б-52 — машины, что не прочь
изгладить не дурдом, так уволочь
медбратьев, величавших нас салатами.