Котя Оболенский (будущий деж.)
— В прошлый раз, когда мы ходили кормить сидельцев, чтобы воспитать в тебе милость к падшим, ты был неопрятен.
— Они растлители и насильники.
— Они смутьяны. У растлителей мы были ранее и с другой целью. И ты бросался в смутьянов тортом с парадным портретом государя императора верхом на лошади.
— Он был порезан на куски. Я бросался плешью, автоматом Калашникова, берцами и хвостом. Зачем вы испекли торт с таким кремовым изображением? Надо было испечь с жопой.
— Котя! От кого ты нахватался таких слов?
— От вас. Сами ими шепчетесь.
— Мы собирались накормить смутьянов величественным тортом, чтобы они через десерт и желудок преисполнились смирением и растрогали тебя. А ты небрежно и вызывающе швырялся.
— А они должны были поднимать. Лысые уакáри в зверинце поднимали и лапоплескали, бия себя по жопе.
— Котя! От кого ты нахватался таких слов?
— От вас. Сами ими шепчетесь. Я хотел, чтобы заговорщики перемазались плешью, автоматом, берцами и хвостом, чтобы я чуть не сдох от хохота, как это было с растлителями.
— У насильников мы надеялись привить тебе ненависть.
— Но гранаты, которыми я в них бросался, рассмешили меня до колик. Растлители ловили их в воздухе и бросали назад, я ловил их в воздухе и бросал обратно, они ловили их в воздухе и бросали назад, я ловил их в воздухе и бросал обратно, после чего гранаты наконец-то срабатывали, но делали это нелепо, потому что насильники сильны в счёте и успели попрятаться.
— Это было упущение.
— Зачем вы дали мне гранаты? Почему мы не взяли огнемёт?
— Не отвлекайся: мы говорим о давешнем посещении смутьянов.
— А хорошо, что они могли съесть государя и даже не поперхнуться?
— Парадный портрет государя императора.
— Вот именно.
— Мы не подумали.
— Сами, *ля, не подумали, а я неопрятен.
— Котя! От кого ты нахватался таких слов?
— От вас. Сами, маман, ими шепчетесь. Почему торт с парадным портретом не был накачан по небалуйся зельем, которое вызывает завороток кишок? Заговорщики начали бы откидываться, и я бы всплакнул. Вот вам и пощада к падшим. Но нет: вы испекли торт с парадным портретом оберштурмбаннфюрера, чтобы я, швыряясь плешью, автоматом Калашникова, берцами и хвостом, накормил смутьянов до диатеза на попках и умиления ими. Прихвостни вы. Нет бы положить в торт маленькую бомбу с часовым механизмом: смутьян проглатывает бомбу вместе с плешью, часики тикают, смутьян мечется, и я проникаюсь к нему искренним сочувствием, зная, что никакая рвота ему уже не поможет.
— Котя, ты же не скажешь о наших промашках доченьке государя?
— Государя императора? Может, и не скажу.
— Котя, умоляю. Зачем престолонаследнице знать о таких глупостях?
— Глупостях?
— Досадных оплошностях.
— Я подумаю.
— Котя, мы можем как-то исправить сложившуюся напряжённую ситуацию?
— А куда вы потащите меня сегодня?
— В «Матросскую тишину».
— Это чё?
— Котя! От кого ты нахватался таких слов?
— От вас. Сами ими шепчетесь.
— Это имеющее первостепенное значение узилище для предерзостных лазутчиков, диверсантов и их приспешников среди наших, посягающих на саму империю.
— Для?
— Цель экскурсии: профессиональная ориентация.
— Чё?
— Участие в допросе. Котя, ты сможешь сам допросить настоящего шпиона! Разумеется, не без помощи и в присутствии легендарного следователя Неймана-Хрипушина. В прошлом году ты говорил, что это единственный герой нашего времени, на которого ты хочешь быть похожим.
— Допустим. Смогу допросить… с пристрастием?
— Это как?
— Это по мордасам пощёчинами, пока не заболит рука.
— Какая рука?
— У меня правая. И только потом левая, но левой неудобно, не те рефлексы. Впрочем, надо попробовать. Где… например, конюший Иов?
— Зачем он тебе, Котя?
— Хочу попробовать левой, чтобы тов. майор не показывал на меня пальцем, не прыскал в кулак и не рассказал о моей неловкости своей дочке, которая растреплет всем.
— Котя!
— Что «Котя»? Если не отдадите мне для испытаний Иова, никуда не поеду.
— Котя, откуда в тебе это?
— От вас. Сами горничных руками по лицу бьёте. Сначала хук правой, потом джеб левой.
— Так за воровство же вкусных шоколадных конфект.
— А я буду за шпионаж.
— Наш Иов — шпион?!
— Возможно. Именно это мы сейчас и выясним, причём — одной левой. Не конюший — так конюх, не конюх — так кучер. Но начнём с конюшего. Ну же, маман… Нет, погодите. Сначала выставьте из дома его жену, семерых сыновей и трёх дочерей. И чтобы он видел эту драму; только держите его, пусть не мешает. На сборы изгоняемым — семь минут; что унесут в руках — то их; и — дайте им денег на электричку до Серпухова. Быстро. Это приказ.
— Котя!
— Что «Котя»? Десять лет «Котя». Гоните взашей его домашних и ведите сюда самого рыдающего.
(…)
— Здравствуйте, дядя Иов.
— Здравствуй, милый Котя. За что ты… вы меня так?
— Как «так»? И не вас, а пока только членов семьи изменника родины: всех этих Емим, Кассий и эту… язык сломаешь… Керенгаппух. Ничего-ничего, Серпухов — чудный город, а Курск, если вы будете упорствовать, более чем чудный. Не переживайте, их не ссадят злые контролёры: билеты мы им купим. Но не дальше Курска.
— Что вы хотите знать?
— Ду ю спик Пиндостáни? My dear groom, it is very important thing, study Pindostani, isn’t it? Really, for the first time, sure, there may be some troubles, but everything be alright. На кого в Вашингтоне вы работаете?.. А глазёнки-то забегали, дядя Иов. А восплакать они не хотят? Ваших попёрли — а они сухие. А давайте-ка я надаю вам пощёчин левой рукой, чтобы вы поняли, что происходит… Раз пощёчина… два пощечина… не очень-то удобно, но правую побережём… три пощёчина… На какую разведку работаете, дядя Иов? Четыре пощечина… Молчите? — значит на пиндосскую. Ду ю спик Пиндостáни? Нет? Пять пощёчина… Повторяйте: я не конюший, я изменник родины… Ваших уже посадили в электричку до жуткого Серпухова… А проказы вы не боитесь, дядя Иов? Маман! У нас тут есть кто-нибудь с проказой?
— Что ты такое говоришь, Котя!
— Лепрозные больные есть на примете? Ведите сюда, пусть обнимут дядю Иова, пусть поцелуют дядю Иова…
— Котя, какие ещё лепрозные!
— Заткнитесь, маман. Я слышал, дворецкий занемог, ковид, несите его сюда, пускай подышит на дядю Иова… Дядя Иов, ду ю спик Пиндостáни?.. Шесть пощёчина… Семь пощёчина… Мне уже надоело, и рука неловкая… Всё, бросайте его в багажник, едем в «Матросскую» — да с подарочком.
