Д-1
Воплощенье подлинности, дама
сорока, не менее, годов,
санитарка дурки, съев агдама
граммов девятьсот, переборов
отрицанье чувственности, строчки
«Мальчики, хочу вас, дураков»
(на снегу написанной в Опочке
перед домом Куколькина), соф,
на которых честь сберечь и речи
быть не может, стоит только сесть
и вздремнуть нечаянно, переча
не кому-нибудь — себе, невесть
что творит в прямом эфире перед
телефоном, пишущим ея
лик и звук (вот так вскрывают веред
на уроке кройки бытия
в мéде): одну штуку от блондина,
словно она Зина с Де Валлéн,
дама внутрь себя суёт бесчинно,
не желая ничего взамен.
Д-2
Некто Пушкин, к девам благосклонный,
собирал в гульбарий своих дам:
отлюбив Аглаю, вслед за оной
прилеплялся сердцем пополам
к Вере и Варваре, а за ними,
отлюбив их, строил куры N
и Т. Д. с Т. П. Однако ж в схиме
кончил некто Пушкин, ибо Энн
нечем было приколоть в гульбарий:
кончились булавки, а без них
дамы разбегались. Юрких тварей
да на зону б, да на земляных…
Д-3
Дам не то что холят — их лелеют
и содержат в истой чистоте:
дам не запускают на аллею
погулять средь зэков, на кресте
повисеть, чтоб зэки пригляделись
к прелестям ея, подол котлет
дали за прелестницу, надеясь
на ея достоинства. Ну нет:
дама в рвотных массах (бритву съела
на лесоповале) стоит пол
рубленого кушанья из тела
вертухая. Мало. Не подол. 
