Когда сильно измучен, Бесáма Му́чин
Думает, как на сцене: громче обычного.
Но это не вой: «Я ещё не получен!
К маме хочу! Я могу без горчичников!»
Такого нет. Бесама сдержан и ровен,
Знает слова «спасибо» и «здрасьте»,
На работу носят, в быту скромен,
Имеет хобби: мама, улыбки, сласти.
Падая с ног (о это созерцание мамы!),
Бесама шепчет: «Так хочу бáиньки…»,
И в голове возникают трамтарарамы:
«Этому мелкому лишь бы спáтеньки!»
Дико устав (о эта дрессировка улыбок!),
Му́чин твердит: «Сейчас бы зефира…»
И слышит стон возмущённых волынок:
«А на ночь лучше бы дать кефира!»
Умяв сахарный палец в полкилограмма,
Утомлённо мечтает о тарелке окрошки,
Ну а в ушах отдаётся упрямо:
«Да не спеши ты! Ешь понемножку!»
И вот однажды… Треск барабана!..
Бесáма, который всё-таки Му́чин,
Едва оказавшись возле дивана,
Сжёг корабли — сиречь отчебучил.
— Здрасьте, — подумал Бесама отважно.
— Слазьте, — откликнулось вежливо эхо.
— Нá пол? — Смешной. Это неважно.
— Тогда зачем? — Просто так. Ради смеха.
— Кто вы? — Бесама забыл о приличьях.
— Мы-то? Коровы! — заржали бурёнки.
— Разве? — А то. Просто в разных обличьях.
Нынче лошадки, а завтра — слонёнки.
— Ну и зачем?.. — А затем, что ты в сказке.
— В сказке?! Я думал, что я настоящий!
— Всё же ты в танке! Ты, брат, в коляске.
— Я что — младенец?! — Вдобавок спящий.
— Боже мой… Сколько мне? День, два, неделя?
— Месяц, дружочек. Храпишь как убитый.
— Это нормально? — Все б так сопели!
Это — прекрасно. Другие завидуют.
— А что за сны про зефир и окрошку?
Какой-то намёк? Я буду обжорой?
— Ты не пугайся, но, да, есть немножко.
Может, и будешь. Но это не скоро.
— А почему, подскажите, Бесама?
Странное имя… Лучше б Серёга!
— Это, дитёнок, ты спросишь у мамы,
Лет через пять. Изумлённо и строго…
Всё, спи, бутуз! Набирайся силёнок.
Или не спи… На дворе снова утро.
Вот ведь… Услышал. И шасть из пелёнок!
Мама, в ружьё! Тебя ждёт русокудрый! 
