Детство всё провёл на улице:
на руках ходил на бис
по гвоздям, стеклу, распутице, —
правда, в сторону абсцисс.
Чтоб по игреку не ножками,
нужно ось отгрохать ввысь,
и тогда рукодорожками
на ладошках без хлобысь,
чтобы не дойти до спутника,
до Величества Луны,
надо быть каким-то чудиком
или трусить хоть бы хны.
Но поскольку гравитация
до сих пор берёт своё,
потягаться с этой цацею
можно только всей семьёй.
Мама выпрямила игрек,
был пологий, теперь крут,
папе поручили выкрик
«Это же не тот маршрут!»
Ну а я, разжившись кошками,
чтобы не упасть в полёт,
вышел с мыслями хорошими
на ось игрек в гололёд:
«Восхождение не сложное,
а простое, если ты
в гробу видел невозможное
с небывалой высоты».
Ордината была искренней:
настоящей, как дензнак,
на руках покрыл часть — выстоял,
но потом замедлил шаг:
в марте кран упёрся в облако,
оказался в молоке,
через силу, будто волоком,
я тащился в марш-броске.
А к июню кран вдруг кончился,
игрек впал в стрелу абсцисс,
я с трудом трудоустроился,
захандрил и глянул вниз:
с парашютом слишком муторно:
долго, нудно и вообще…
Просто прыгнул, вспомнив Ньютона,
с перегрузкой 200g. 
