Хлеб в кровь макая, трудно удержаться.
Не отравить с прискорбием паяца,
Не застрелить в печали борзописку,
И прочих с горя (далее по списку)
В пыль не стереть нельзя, иначе
Тоска накатит. Как ещё дурачить
Своё онкологическое эго?
Ничто раздувшееся вкалывает эхо
О твёрдости, о хитрости, о воле,
О счастье жить в эпоху и о голе,
Забитом дó смерти, ножом вонзённом.
Но всё слабее дурь от доз казённых.
Тогда кровопусканье помогает.
Попала на руки — платочком промокает,
Лениво уточнив про гамма-кванты
И о расправе под кремлёвские куранты.
И просветляется петрушечный вершитель
И даже хнычет, что напрасно исполнитель
Убрал иуду слишком уж украдкой,
«И Лобное бы стало шоколадкой…»
Четыре века Гамлет с криком: «Крысы!»
Наносит безрассудные ремизы.
Ему бы под рукой Вильгельма Телля…
О как бы весело мы хоронили тело. 
