Лезет на стенку тень,
длинная, как твоё платье,
добрый король-олень,
я замышляю заклятье.
Хочется, чтобы ты,
раз уж я про другое,
смехом пóлнила рты
около лжегероя.
Наш маскарад для всех,
но маски должны быть правдивы:
злости, прикрывшей свой грех,
хохотом всыплем крапивы!
Вот, сочинил — заучи́
(сам-то я не запомню):
Кри́бле-Триф-Траф-Нималчи́
Крáбле-Риóгна-Полóмна!
Только представь: Хл-ков,
умный, как винная пробка,
хочет от профессоров
к «завтрему перековки».
Но тут выходишь ты,
и от волшебного слова
хохот ломает ряды
масок вокруг Хл-кова.
Гогота взрыв — и вот
падают стены Лубянки,
а папа мадам Турандот —
всего лишь агент охранки;
хаки бледнеет вдруг,
и десантура плачет;
у полицейских испуг:
Таня швырнула мячик…
Звонко, прошу, хохочи,
чтоб кри́бле была безусловна:
Бумс-Сгниефлéт-Колпакчи́
Кáна-Тау́та-Дзержбóнба! 
