Кавалеристы дружно издалёка —
неблизкий свет, когда дорога морем, —
вернулись тихими, как точка в эпилоге,
и кроткими, как слёзы вслед за горем;
тянулись пешими — коней задолго съели:
вода не пища, не спеша кончалась,
по трюмам яблоки со шкур ещё белели,
когда сердца уже не учащались.
Остатки гордости, вернув чужую сушу, —
топтать каурыми, конечно, веселее,
но и штыки во лбах ничем не хуже, —
в пейзаж врастали, так оно вернее.
Их вы́резали дети давних трупов
и по небу отправили шарами:
что им прямой, как маскарад, Гекуба? —
Отдать чужое, вместе с медяками!
Осели ясными, как повод для похода,
и внуки серых в яблоках седлались,
и по пути себя на бутерброды
вручали всадникам, исподтишка печалясь. 
