Памяти
Эдварда Хоппера
Любимая проснулась неспроста —
и облака сменили живописца:
уж до чего бесформенны стада,
но даже им исполнилось столпиться
у нашего раздетого окна
и в ропоте разведриться с дождями,
когда её коснулась вышина,
расчерченная на густые прями;
зебристость теневая со стены
переминалась на живот и руку,
с губ покатились капли тишины,
ты завелась и повернулась к звуку.
Любимая проснулась неспроста,
я токовал в углу падения с газетой:
«Кто там? Вы кто? — А на глазах вражда. —
И до сих пор, ах, боже, неодета.
Вы б отвернулись… Нет, подите вон.
Вы, кажется, томитесь глухотою? —
И в одеяло с головой. — А если сон? —
И наконец: — Да где же я и кто я?! —
И бесконечный воспалённый взгляд,
пока я подбирал себя под ноготь:
— Мне кажется, ты чуточку крылат,
ты б повернулся — хочется потрогать».
Любимая проснулась неспроста —
мы начали́сь с того же, слово в слово:
я под рукой твоей расправился — тогда,
и ты затеплилась, незнаемая, — снова. 
