Тане Третьяковой,
знающей в яблоках
толк
В тот год, когдá я рухнул с чудо-яблока,
а яблоня, праматерь колеса,
решив задачу с тяжестью, на тягловом
осунулась, поставив всех впросак:
«Зачем нам ноги, если настроения
шагать размашисто через вершины нет
и верится, что пенное потение
не глупость мáзкая, а похоронный вред?..» —
в тот год она воскликнула: «Качение,
а не хожденье по, за, над и в!»
И следом покраснела настроением,
а яблоки понравились листве,
и та на стол им в фотоизобилии
и скатерть в жирных квантах световых,
и бесчервивость ниже ватерлинии,
и циркульность для русских мостовых.
И через девять месяцев к сферичности
добавился непостижимый рост:
вооружившись лестницей и зычностью,
я лез на плод и барабанил тост:
«Вознаградим же яблоки галопами!
Даёшь арбу на яблочном ходу!
Аллюром яблочным нехожеными тропами
укоротим усталую версту!»
И яблоки бежали под повозкою,
и был изобретён яблосипед,
но мне всего родней одна курносая —
девчоночка на яблоке… Так, шкет… 
