Не манною крупой ссылает небо
себя на этот скотный в общем двор:
ломясь через равнины курослепа,
мы подбираемся к нему почти в упор —
а оземь грохают грома и самолёты,
и сыплет бесконечный полый дождь,
и мы мычим ему в обиде: что ты, что ты,
берись за нас, а вовсе не за нож,
шинкуй сюжет блаженного вкушенья,
заклинит землю — если путь тяжёл,
накормишь — точно будем не чужее,
археоптерикса б на вертеле на стол,
хвосты б отшить, понаступали, хватит,
навоз (зачем ты так!) убрать бы, а?
И колея — за катетом лишь катет,
гипотенузой бы пройтись туда-сюда.
Как обогнуть того, кто безоткатен:
зайти в репейные калашные ряды
с яйцеголовым рылом и без вмятин
убраться до ночлежной темноты?
(Соседи — звери, каиново стадо.)
И колесо б с огнём… И боли б записать:
без мамонтов жить стало страшновато
и эту, Еву, не пускают в сад…
Дождь спешно постарел и сбился в тучу,
и платяная вошь недосчиталась жвал,
чтоб будущие мы чесались жгуче.
Цвёл курослеп, археоптерикс плыл, наш брат шагал. 
