Ильдару Дадину
…Бережно вхóдите, здороваетесь, называете «сэр».
Непонятливый, он робеет, падает, сучи́т ногами —
ему страшно подумать, что этот вежливый офицер
сердечен, как друг, подаёт руку, говорит «вами
(а не «тобой, падла, гудит весь грёбаный Интернет» —
и по бестрепетному хлебалу, как вчера и прежде)…
вами пóлнится Сеть, а мы животные, и отсвéт
выставляет нас в отталкивающем виде, хоть режьте.
Не хотите ли обсудить это за чаем? Я распоряжусь».
Он разочарован, от такого обхождения ему дурно,
сам падает, сам проламывает голову — и Русь
не рвёт волосы, и по радио ни одного ноктюрна.
Дубль первый. Пошёл, пошёл. Открывай пасть —
спроси «как сам», а не отзывается — по хлебалу!..
(Зэкá выхаркивает конституцию, не смея упасть,
а поваленный поднимается и начинает сначала.)
Генерал, вам с ним чай пить, а на руках кровь —
устраните. Дубль второй. И об стену — сразу!
Ибо, сука, нашей державе — что? Не прекословь.
(Зэкá выхрипывает права испачканному лампасу.)
Подите вон, генерал, — переоденьте штаны.
И оградите меня от извинительных междометий.
Или добиваетесь от него холопства и тишины —
или вы ефрейтор. Поехали. Дубль сто третий. 
