Когда ты сделан из любви и удивлений
и падаешь, бывает, с этажа,
и мать (сказали: «с пятого!»), щемлений
не замечая, чем себя смеша
(полуживое сердце от рожденья),
бежит сквозь город скопище км,
а там всего-то третий, и смятенье
почти напрасно: шов по хохломе
искромсанной ноги сочтён прекрасным,
«а отрезáть её я не хотел»,
хирург отрезал, и протяжный гласный
в «спасибо, доктор!» прогоняет мел
с лица единственного далеко не сразу,
и ночью «скорая» стучится не к тебе…
ты прыгаешь. Ты скачешь до отказа —
ты сделан из пружинок и т. п.
О, цитиус и альтиус! Вы — шкéты:
чтоб дальше-выше было, пролетай
над дóсками с гвоздями, и ни кеды,
ни пятки не окрысятся; за край
упал — и славно, думай о рекорде,
но для него понадобится бой
бутылочный, оконный по всей хорде,
и наберётся сантиметр-другой…
Ты прыгал — знаешь, тут зачатки, зёрна:
когда ты сделан из одной любви
к тому, что видишь, это не зазорно,
не долетев, испачкаться в крови.
Ты прыгаешь. Ты прыгаешь всё время.
Всё время выше. Выше головы,
доказывая старой теореме,
что та доказана: пока живём — новы. 
