…Не безбилетников гоняют — беглецов:
снимают размечтавшихся: юнцов,
мужей в пенсне и девочек, в кино
собравшихся играть, покуда гру́ди
позволят Анне К. сбываться в блуде,
и даже чемодан, а в нём полно
останков чьей-то тёщи, и состав
бежит страной, изрядно исхудав.
Проводники блюдут проводников:
упаивают чаем; телеграммы
шлют с остановок: «В двух шагах от драмы:
ушёл за кипятком — и был таков»;
отставших догоняют и домой,
когда состав проходит Колымой,
сбывают, отправляя по дрова.
Нашедших допускают к машинистам,
перевозимым в мягком и рысистом:
глядеть, чтоб у меня без баловства.
Экспресс, пять остановок по пути:
«Люфтвáффе», «Грязь», «Мороз», «опять Дожди»,
и следующая станция всегда
«Снег», снова «Снег», и иногда «Люфтваффе»,
где ни-че-го*, а Анна К., о графе
додумав, западёт на поезда,
кружи́т, вестимо, кру́жит, и в окне,
что пялься внутрь, что поедай вовне, —
одна узкоколейная судьба…
Денис, Григорьев! Нешто на грузила
не нужно нынче гаек? Гайки — сила.
Раз отвинтил — уже не так слепа. 
* [себе (!)]?
