Чтобы пойти опять, часам остановиться
пришлось на долю циферблата, и
произнести в запале: «Объясни!»
ты не успела. Выпростав из ситца
бедро, в котором тридцать семь в тени,
я не подумал даже устыдиться,
прижав к нему дрожанье пятерни,
и, получив ожог, сказал: «Не буду».
Повис, пчелу желая, глупый пёс,
язык тянулся к жалу, но и слёз,
что бешеней глотательного зуда,
не будет, ни за что: в ладонь и снёс
летунью на крыльцо: давай отсюда,
с вареньем таз — чреватый медонос,
да и барбос возобновится скоро.
Часам ввязаться в полудневный бой
(«а там посмотрим!») не давал покой,
который дал мне небольшую фору;
а если их назад — на час-другой…
И — перевёл, сжив дождь и нашу ссору,
и ты спросила лишь, что у меня с рукой. 
