Они придут, и будут при кастетах,
и, имя не спросив, усыновят;
носы лишь распрямятся на монетах,
горбинку обретя; топить котят
отныне не придётся, только вешать;
зато фалернское, и слов на языке
прибавится невпроворот; на нежить,
натоптанную кем-то на песке,
сощурившись, заметят не без грусти:
«Волна придёт, и будет высока».
Волна придёт, и в жадном костном хрусте
слова утонут; новая деньга
курносостью сверкнёт; устав от дыбы,
потянутся всем телом — и в ГУЛАГ;
зато «Столичная», и тёплое «спасибо»
за пряник, если кончился кулак. 
