Уже в сметану ложку не вогнать —
густа, как освежёванный румянец;
урчанию копчений «исполать!»
по сычугам пирующих жеманниц,
которым устриц вскоре надоест
глотать под умягчённое хмельное,
грядёт пора, но прежде скотомест
лишится пара жвачных; ветчиною
продолжится вечеря; со слезой
сыры и масло лягут поверх дичи;
а кровяной набитой колбасой
бычиной головой прельстят, талдыча:
«На следующее рыба, господа»;
и мёртвый взгляд упрётся в подпространство,
где отщепенцам немила еда,
когда она жратва и окаянство:
шепнёт Мария: «Милая, айда,
спасение не в чреве, а Иисусе»,
и кус последний сунет, но Христа
утопит нищенка в слюне и хлебном вкусе. 
