Раскричалась, упав в одиноких стенах,
промолчавших, руки не подавших:
— Хорошо ж вам среди пострадавших,
чей стакан пустотою пропах
и валяется в крошеве пыли,
словно тут никогда и не жили.
Я жилица ещё или… Или?
Нет, родные четыре, я тут;
хорошо, что не шепчетесь: — Амба,
отгорела упёртая лампа,
и когда её, вспомнив, найдут,
пирамидой пропахнем, помойкой,
санитар санитару: — Не ойкай,
хлорка выест, — заметит, и бойкой
перебежкой мешками снесут
эту приторность рвущейся туши.
Плохо то, что не знаю, что хуже:
хорошо — или сущий капут
с пузырём изо рта и глазами,
бегло, хоть и на Морзе, часами
колотящими в стену «я с вами». 
