Ну не сдержался. Ибо чист и гулок,
как голос для той самой и прогулок
с той самой понимающей и впредь:
ты дичь несёшь — вдыхает и хохочет,
перемножая до «мы где?» и ночи
(не говоря уж о «тотчáс раздеть»,
а также о «губам с руками — волю»).
Таким был голос в трубке, и, глаголя,
он угодил навстречу моему
«давайте встретимся! И вы меж мной и хлябью
подёрнетесь встревоженною рябью,
а тут и я — и вас приподниму».
«Да я железная». — Молчание. — «Ей-богу». —
И тишина. — «Вы сзади, понемногу
придя в себя, обнимите меня,
пусть только воздух мокрый, а приятно,
была бы вещной, побежали б пятна
в глазах: ах, это он… А простыня
понадобится ль, если на скамейке?» —
Безмолвие. — «Ответ прелюбодейке.
Меня желéзней разве утюги.
To send a fax… or hold to be connected…
Machinery was often unprotected… —
Молчание. — Молчание. Гудки. 
