Немного слон, но всё ещё не мать,
у зеркала даю себе уроки
игры на укулéле в эпилоге
протяжного, как вой… уже вчера:
ноль-ноль:ноль-семь, но ни перебивать,
ни умолять пойти на воды Ярры
(«Купаний, Пруденс, самые разгары!»?)
никто не станет, зная, как остра
на карма-йогу я и на молчок;
сестра пришла… уже вчера — и что же:
посиживала мышкой в аванложе,
«Поглядывай, — шептала, — на меня»,
но сладкий сон меня ещё стерёг;
спалось (тревожней, впрочем) также в душе
и за рулём, когда с сестрой снаружи
летели на пикник, и шоферня
меня за смертью пальцем пятерни,
что посреди, мужиковато посылала
(а я как раз взвилáсь от интеграла —
почудилось: я космонавт, и взять
неотлагательно должна, а с ним возни…);
ликующе загару посвятили
весь день, но обманулись, простофили:
встав, поняли: лилó — любая прядь
(и это выходной!) была насквозь;
вернувшись, пуговиц невидимо пришила
(где вы пооборвались Клава, Мила?);
«Ну а влюбиться, Пруденс? А когда?
А бэби завести?..» — И понеслось:
лежала, грезила, а в полночь укулеле
попалось на глаза. Конец недели —
а я ору: «The sun is up» уже седа. 
P. S.
