Я стены сосчитал: опять четыре,
и зеркало, и в нём другие три,
и сурик их назойливый, топыря
пространство, проникает изнутри
под амальгаму отраженья над постелью —
и в третьей комнате окрашивает всё
переполошной липкой карамелью:
я чутко сплю, но это не спасёт —
густой и вязкий на семь-семь будильник
ворчит сначала в комнате, что над,
и у тюльпана в банке сыплет пыльник,
и я́ трясусь, и тычу наугад,
но попадаю явственно по морде, —
и в зеркале напротив длится сон
о том, как час побит и на аккорде
последнем явь ускальзывает вон,
и комнате с зеркальною четою
вновь тишина, одна лишь борода
растёт, шурша, с нещадной прямотою,
и я не просыпаюсь никогда. 
