О трение, ты ход, огонь, с погодой:
коль встречный ветер не отшелушит,
так полоз в голос, вытертый невзгодой,
запричитает, встанут сани: «Shit,
ни с места, руки вверх — крупа алмазна,
и скорость слева в ноль, и лыжа в кровь —
вы см., вы см.!» Но не было соблазна
неоспоримей, чем «не прекословь
упёртым пешеходам, мёрзлый иней»,
чем двигаться, когда попутно всё:
и буйный зюйд, и устремлённость линий
меридианов прочь, и живность, ó
хотя бы лапе («дай соснуть по локоть»)
молящая, пока сбоит ружьё,
точащая о внутренности коготь,
подмёрзли ибо, ибо по-её
должно быть, ещё будет и бывало
(а выстрел запоздалый ей — слону
дробина), и усталость до отвала,
такая, что её, всего одну,
на сотню поделить — и вымрет сотня.
И, роя носом полюс, шли они,
влеклись они, рвались они сегодня
попутно сгинуть, а не через дни. 
