Уже разлиты яблоки. Шкафы
вдоль яблонных лесов, все двери настежь,
дрожат в шеренгах, — выше головы
не ждали яблок. Как теперь уластишь
трепещущие пóлки… И нежны,
и широки, и могут потесниться,
и прочь от плоскостей, до голизны
и покати́, отторгнуты страницы
всех книжек, и раздарено бельё,
и у пальто нашлись другие плечи, —
но недобор хранилищ. И стланьё
расплёсканных успеет приулечься,
когда начнётся и взметнётся всё,
что выпало на яблонную долю.
Вслед за шкафами урожай снесёт
и подкроватье, и подполья волю.
Подолы, пазухи и прочий арьергард
придёт на помощь — но и их не хватит.
И выбеленный выбросит штандарт
вместилищ строй: подвалы и кровати…
Завидно наше будущее. Ночь,
когда оно наступит, мы услышим
по «ой, лечу!», «Сикорский занемочь
боится пусть!», по топанью по крышам,
когда у сборщиц вспархивать остра
необходимость, а внизу нет места
и яблоку. Вот-вот придёт, пора,
в два-три сентябрьских солнечных присеста. 
