Мы (однажды не били)

Боль после долгого крика проходит, прежде
чем налетят опять и пальцем: «Того прирежьте», —
длить и держать в голове не доходят руки,
му́ка с начала, всегда, не считая скуки:
скажут: «Пляши», — и колена ломаешь, водки
только б давали — и будем смешны и ходки;
скажут: «Лежи, у нас прихоть: в любые дыры», —
нежно, покамест трутся внутри притиры,
делаешь им без конца, сожжена уж Руса,
снова воспрянула, пала, а в нас всё трутся;
скажут: «Признайся, а тó», — и не молкнут губы,
для протоколов изводят леса трудолюбы;
скажут: «Молчать», — и косишься квадратным глазом,
ибо молчащий молчит от рождения, сразу;
было всегда так, всегда так и будет, так что же
помнить о том, что твоё и сидит под морозом по коже…
Помнишь другое: однажды не били, — и неугасимо:
так было странно и невыносимо, спасибо, спасибо!