Язык — мой друг, молочный уголок:
он вылизал бы всё, не только губы,
но эта Молли, не найдя чулок,
другое не искала, стиснув зубы,
сняла другое: панталоны и…
другого не было, другое не успела,
порыв увещевая: «Уклони
себя от помешавшейся, пусть тело
к нему под одеяло удерёт,
да встанет у него и до рассвета
не опадает, лишь бы бойким в рот
скользнул, целуя Молли, — и мулета
пожухнет, продырявится, идти,
вернее, шествовать, разгуливать, вернее,
в чём мама не придётся. Взаперти
кто б удержал», из дóму, коченея, —
звезду ещё держали под замком
восточные властительные люди, —
ушла, посмев, порывистым шажком,
всплеснув руками: улицы в запруде:
потоки Молли с гордой головой,
белея наготой, шагали к морю:
«А вот и Молли!», «Молли, грудь открой!»,
«Познаем Молли апостериори!»
До света рассвело от наготы.
А рассвело — вернувшись, губы в сливках,
согревшись чаем, встала у плиты, —
просил в постель (!!) омлет: «Из двух, оливки…» 
