Когда сжимаю руки в кулаки*,
лист броневой из стали Бессемера
им, кулакам, что скулы бэтээра:
по локоть ухожу и очаги
сопротивленья щупаю насквозь:
вот слёзы на лице из страха смерти
у согнутой в полупогибель жерди,
мещёрской, с паустовской Пры, небось
(десантник милый, рыбу бы удил);
вот письма женские во внутреннем кармане:
«жи» идеальны с «ши» и вздох румянит:
«Держусь одна из распоследних сил —
так много подле мужественных рож»;
вот акаэмы в воздухе на взводе;
вот лоб, живот и плечи во щепоти
застрявшие; вот бестолковый нож,
тупящийся об ощупь пятерни…
Одни и те же всякий раз и чаще
одно и то же делают, тараща
смежённые уже глаза и дни
до дембеля/победы перестав
считать: поймают эргээн — а толку:
на «три-четыре» (знаю, это долго,
и кое-кто скончается, не пав)
настанет амба. 
* Антару в переводе Александра Ревича можно почитать здесь.
