«Вы это слышали?» — «Как и тебя впервые.
Ты это слышала?» — «Не пропуская слов.
Он спас меня, хотя ещё сосцов
не грыз моих — а вдруг они пустые…»
И в нежном «всё равно моя», за чаем
взахлёб произнесённом столько раз,
что даже тусклый свет её окрас
не тушевал: сияла и молчаньем
хранила свой огонь, был весь Иосиф:
на все лады твердил и, к животу
приникнув, тараторил на урду
младенческом: «Ты думал, поматросив,
я, парень, отчебучу, вас забросив?»
И в победительном «и всё равно он наш»,
выкрикиваемом в ночной пейзаж,
была Мария вся и был сполна Иосиф:
младенца в звёздный час рождало чрево,
втолковывая жизни существо.
И снег был в ночь, и было рождество.
Вот это Рождество. Вот это Дева. 
