Роемся в оставшихся без дыр

«Был прямоходящим, а теперь.
А теперь пойди — полицемерь,
затаись: пробей кому затылок,
раскричись: “на Минск!” с утра в метро,
выверни на публику нутро,
объясняя, как порыв наш мылок». —
Роемся в оставшихся без дыр;
многим повезло: склоняют «сыр»,
говорят: «о да», за монтировку
ставят кудреватый крестик — и
цвет на ней дают глядеть вблизи:
«Ссудную старушку. Мелочёвку…» —
«Дальше — пуще?» — «Справлюсь». Из петли,
значит, ввечеру под «подвели»
вынимать; и — их едят саркомы.
Плёвей с теми, кто из-подо лба
и ни слова: темя — скорлупа,
и из-подо льда следят, влекомы
дном, теченьем, наказаньем за;
намолчавшись — топят в голосах…
злобу? Вас не слышно. Я освою:
путаю конец, которым бьют:
гвоздодёром? нет? а если зуд?
Вот и получается такое.