Не укрывается, выхаживая город
один, другой: глаза, горя, глядят
и ноги за смышлёными подряд
две точки на прямой бьют и торят
дорогу следом в третью (!). Бу́дет порот?
А мать потом свищи?.. А стёрты в кровь —
стоит, стоит: сбивают сипедистов
больших машин шофёры, а туристов,
людей с ногами, — нет: берут, утискав
в кабины, вызнаю́т: «Куда?» — «Любовь
Вениаминовна, мамуля, обложила
призрением. Подальше. В третий пункт.
Я, может, Роберт Скотт, а это бунт,
но не на лыжах, лето, чёрный грунт,
а нужен белый, первый, мой водила».
И по колено? И прозрачность плоти
от голода?.. Седой, но лет семи;
смешно руками машет; отними
отлучки эти — не смолчит: «С детьми
тогда отправлюсь в школу. Пусть колотят».
Не видели? 
