О н о ч ь, со светом ты или одна,
не заводи уснувшего далёко,
пусть помнит о заботе хлебопёка:
очнуться раньше всех, до самотёка,
и к каше, чаю всем подать тона
.
на полутон печёного вчера
вкуснее и пахучей, — с этим хлебом
им целый день упорствовать в нелепом,
лишь из-за булки с тёплым звёздным небом
случайном мире. Та ещё дыра.
.
Ещё не рыба он, не усыпляй
его настолько, чтобы неодетым
на лестницу бежал и, этикетом
пренебрегая, «я к вам не с багетом, —
кричал, ломая двери, — невзначай
.
привиделось, что я совсем один!
вы есть? вы были? не оди́н я? Люди!»
А после плакал и какой-то Люде
названивал: «А ты была? Я, буде
забрезжит свет, застыну без причин
.
под окнами твоими. Ерунда,
но… сын мой — был? он есть?» О ночь, пусть зорко
он спит, но видит, что не без восторга
он был и есть, но это ненадолго,
что он один, и это навсегда.